Самый интересный город, в котором я работал, — это, конечно, Берлин. Здесь я живу и чувствую себя очень комфортно. Понравился Шанхай. Еще одно такое место — это Мостар, маленький город в Боснии и Герцеговине, где я провел много времени, разбираясь с постконфликтным городским планированием. Берлин мне нравится потому, что это неисчерпаемый источник креативности, самый масштабный в Европе, я думаю. Шанхай — интересное место для работы, но с другой культурной и политической ситуацией, уровнем городского развития. Мостар прошел через серьезный гражданский конфликт, войну. Сейчас это место пытается осмыслить, что значит для него статус европейского города, ведь он все еще неофициально разделен между двумя этническими группами.
Работа
В Берлине я картографировал развитие субкультур в пространстве города. Это была больше аналитическая и научная работа. Я хотел понять, как субкультуры влияют на рынок недвижимости и саму культуру. В Шанхае мы делали проект, связанный с территориями, которые пережили землетрясения. Я работал в Университете Тонг и делал генеральный план для города, в котором 80% инфраструктуры было уничтожено. В Мостаре работал над городской интервенцией, которая называлась Mostar Triathlon. Через нее я пытался критически посмотреть на разобщенность двух городских сообществ, основанную на религиозных и этнических разногласиях. Мероприятие, которое я организовывал, проходило через районы города, где эти сообщества живут.
Проект 'Evolutive City—Planning for Uncertain Cities' разрабатывался для городов Боснии и Герцеговины, которые пострадали от военных конфликтов.
Инициативы и начинания
Начинать что-то самому — это всегда кризис идентичности и сопутствующие ему проблемы. Как все пойдет? Как это повлияет на мою личную и профессиональную жизнь? Давать советы — трудно. Я бы сказал, что каждый должен следовать своей мечте. Если хочется что-то менять в городе, нужно разрабатывать необычную методологию, отличную от тех механизмов, которые мы видим. Оригинальность и аутентичность офиса, студии, рабочего пространства очень важны. Второе — это выстроить персональную орбиту. Под орбитой я подразумеваю физические, национальные барьеры. Иметь такую орбиту — значит иметь вокруг себя людей со схожими мыслями и идеями. Этим важно обзавестись еще до того, как начинаешь свое дело.
Platoon Network
Platoon Network начиналась как инициатива, основанная на неформальном взаимодействии участников. Стартовало все в Берлине. Мы соорудили офис из строительных контейнеров. Его было не так тяжело перевозить из одного района в другой при необходимости. Этот офис из контейнеров стал символом нашего объединения. Сейчас в Platoon Network около 3000 участников 24 профессий. Идея организации — в ризоматичной структуре, которая является основой для действия. Отношения в этой горизонтальной сети базируются на интересе, профессии, проектах, в которых заинтересованы участники. У нас также есть определенная инфраструктура, которой члены объединения могут пользоваться.
Начиналось все как локальная инициатива, а сейчас у нас есть офис в Корее. Думаем открыть по офису на каждом континенте. Мехико — следующий на очереди. Москва тоже в планах.
Миодраг Куч, фото: Алина Крушинская
Идея
Моя суперидея заключается в том, чтобы помимо «официальной» городской инфраструктуры существовала сеть альтернативной, созданной людьми, разными организациями, активистами. Я хочу, чтобы эта концентрированная сеть практик во всем мире стала ответом на то, что происходит вокруг нас. Я представляю что-то вроде сети, благодаря которой ты можешь передвигаться через множество городов, находить там единомышленников и присоединяться к тому, что они у себя делают. Было бы хорошо находить единомышленников быстро. Если я приеду в Минск, мне хотелось бы знать, что когда я приду в какую-нибудь галерею, то встречу там 300 классных человек. Это могло бы придать нам силы в противостоянии. Мы сильнее, если мы взаимосвязаны.
Меня мотивирует факт того, что окружающая среда становится все более эгоистичной, погрязает в повседневной рутине. Люди теряют интерес и стремление изменять что-то вокруг себя. Для перемен не нужны большие бюджеты. Иногда надо просто выделить немного своего времени. Меня заботит пассивность общества в целом. Нужно что-то делать или хотя бы показать свое отношение к происходящему.
Знания
Я никогда не ставлю значок «торговой марки» или авторских прав на то, что делаю, пишу и представляю. Может, это звучит идеалистично, но такие вещи являются частью общечеловеческого развития. Все могут зайти на мой сайт, скачать тексты, увидеть, что я делаю, вдохновиться чем-нибудь. Я бы сказал, что не делюсь знаниями агрессивно, я более пассивен в этом плане. Если кто-нибудь проявляет интерес, я счастлив поделиться.
Академия
Немецкое образование, с одной стороны, очень либеральное. Пока ты учишься, то можешь выбирать разные предметы. С другой стороны, где-то под столом оно крепко держится за консервативную идею немецкого университета со множеством маленьких правил, а они раздражают. Академия в какой-то степени абсурдна: она дает мне доступ к мощным механизмам. Представь, я имею доступ к лучшим библиотекам в Германии — тем, которые действительно на уровне. С другой стороны, Академия регулирует, что я делаю, не дает мне достаточного пространства для экспериментов. Я как-то балансирую между независимостью и вкладом в университетское знание. Образование в Германии бесплатное, и это отличный бонус. Тут оно понимается как естественное право человека. Любой может поступить в университет и получить доступ к знаниям.
Проект 'Carrito Cultural' был разработан совместно с El Puente Lab (Колумбия). Он представляет собой мобильный набор инструментов для интервенций на берегу реки Medellin.
Знания vs. креативность
Существует большой зазор между понятием креативной экономики и креативного общества, или экономики знаний и общества знаний. Я считаю, что понятие экономики знаний позволяет немного шире посмотреть на вещи. Экономика знаний основана на факте того, что все процессы, связанные со знанием, должны быть «экономизированы», подогнаны под четкую логику того, что такое успех, а что нет. Понятие общества знаний играет с фактом того, что нужно экспериментировать, учиться, обмениваться, а ведь у этих вещей есть и социальный компонент. Мне кажется, сейчас мы пытаемся понять, как креативность может влиять на общество, а не создаем из этого экономическую систему. Это такая идея-гибрид, как социальное предпринимательство. Может, где-то это понятие уже используется не по назначению, но сама суть такой идеи — дать рождение новой модели предпринимательства — несет в себе социальную ответственность.
Неформальные инициативы
Неформальные инициативы в своих стремлениях могут зайти настолько далеко, насколько у них хватит энергии к сопротивлению. Нет строгой границы, которая зависела бы от ряда факторов: насколько слаженная группа, есть ли группа вообще, насколько хорошо работает сеть единомышленников, в каком городе они работают, какой у них политический и социальный бэкграунд. Если учитывать все эти факторы, то можно понять, какой в каждом городе предел для низовых инициатив. Он будет разным в Нью-Йорке, Берлине, маленьком городе в Азербайджане, районном центре Беларуси. Здесь нет никакой универсальной формулы. Но предел этот измерить можно, скажу из своего исследовательского опыта.
Генеральный план
Генеральный план — это ретроградный механизм. Он основывается на понимании городского развития как логического следствия экономического развития государства, города или отдельного района. За последние 20 лет мы столкнулись с большим количеством факторов и фактов, которые говорят нам, что развитие не основывается на экономике. Есть еще и другие факторы, которые нужно учитывать при планировании города: демографические проблемы, гражданские войны, природные катастрофы, политическая нестабильность. Эти события серьезно нарушают четко подготовленный и выверенный генеральный план. Он же якобы основывается на идее того, что «все будет хорошо», но реальность жестока.
Виртуальная реальность становится сильнее реального мира. Мы живем в таких условиях, где генеральный план вышел из моды, я бы так сказал. Он уже неактуален.
Минск
Чтобы делать что-то в Минске, нужно изначально провести аналитическую работу. С какой разновидностью «нестабильности» сталкивается белорусская столица? Эта аналитическая часть очень важна как основа для возможной интервенции. Я не уверен, что могу предсказывать. Есть ощущение, что Минск сталкивается с проблемой свободы, что бы это ни значило: политика, свобода самовыражения, свобода передвижения… Интервенция могла бы подвергать сомнению эту «нестабильность». Для меня Минск знаменит тем, что это город с низким уровнем вибрации, движения. В нем нет живого городского духа. Подход к планированию Минска был утопичным, поэтому так и не достиг поставленных политиками целей. Я считаю, что перед своим возможным приездом я должен заняться изучением «нестабильностей», которые есть в Минске. Так я смогу как-то ответить на них.
фото: Алина Крушинская
Интервенции и изменения в обществе
Интервенции являются следствием социальных изменений. Они пытаются ответить на происходящие изменения, но в то же время просят ответ на то, что происходит. Если говорить о Берлине, то интервенции укоренены в том, что происходит вокруг нас.
То, что я называю «культурным развитием», — это довольно распространенный для Берлина способ обращения к социальным переменам. Производя новые культурные формы, стратегии, ты способствуешь культурному развитию вместо того, чтобы оставаться пассивным наблюдателем. Единственным преимуществом Берлина, в сравнении с другими немецкими городами, является гибридная культура, которая выросла из активизма, провоцируемого социальными изменениями.
Активизм и закон
Я думаю, существующие законодательные ограничения для активизма совсем не продуктивные. Люди, которые их придумывают, плохо понимают причины, по которым граффити или стрит-арт появляются в определенных местах, какие послания пытаются передать художники, их технику. Такие ограничения основываются не на понимании проблемы, а на страхе, который чиновники испытывают, когда видят непонятные рисунки.