Василий Андреев: Начну с того, что это дизайн 2014 года, один из самых современных стадионов в мире. И мы туда съездили на экскурсию. Сама конструкция — листовой металлс покрытием, в описании проекта говорится про полированный бетон. На самом деле, там был обычный белый бетон и асфальт. Когда я смотрел на качество самих листов, я не был уверен, что листы белорусские, может, Польша либо Словения. Вокруг стадиона еще пока не нанесли навигацию, но она должна скоро появиться. Мы нашли последнюю льдинку этого сезона и какие-то запчасти (гвозди и болты), то есть стадион пока еще можно разбирать на сувениры.

Борисов-Арена, фото из ФБ Богдана Коровца

Яр Рассадин: Он весь как бублик? Со всех сторон одинаковый?

Василий Андреев: Не

совсем. Если сравнить то, что построили с рендерами, становится понятно, какие ошибки допустили строители. Вот какая геометрия должна была быть (см. макет Арены снизу). Понятно, они сделали упрощенную версию, а макет них на сайте выложен для Inspiration (имиджи подбираются в начале проекта еще до создания концептов и рассказывают про характеристики, использованные в дизайне, в данном случае: соты и земля). И здесь обрати внимание на сломы — судя по всему, именно у строителей не получилось сделать так. Окна сделаны не очень аккуратно, видно, что просто болгаркой срезаны углы. Одна девушка из нашей компании, Лена Сергеева, нелегально проникла на территорию стадиона, пролезла между вырезанными деталями, вышла на поле и сделала несколько кадров самого стадиона: зрители из зала будут видеть вот эти дырки-окна. А дизайнер Богдан Коровец полез вверх на конструкцию. Его тут же засняли камеры, и охранники, которые вышли из здания, сказали: «Мы уже видели, куда вы ползали».

Рендер (визуализация) стадиона БАТЭ

Яр Рассадин: Там камера есть? ОМОН?

Василий Андреев: Да, работают камеры. Чтобы объяснить охранникам свое присутствие с фотоаппаратом, я сказал, что просто был в Барселоне на Камп Ноу, это старый стадион 70-х. Внутрь заходишь — унылый Олимпийский, серый бетон, потеки, а снаружи все заклеено рекламой «Катар», поэтому выглядит вроде празднично. Охранники говорят: «Нас тоже возили на Камп Ноу, и в Манчестере, и в Милане мы были — там везде старые стадионы, а здесь в Беларуси круто». Я говорю: «Это будет хоум бэйз для БАТЭ?» Они отвечают: «Да, это будет стадион БАТЭ, но мы думаем, что сюда будут приезжать россияне на матчи, потому что в Москве ремонтируется два главных стадиона». Вообще, Борисов-Арену должны сдать 3 мая, но говорят, что, наверное, не успеют. Что ты думаешь про дизайн?

Яр Рассадин: Относительно проекта? Я не любитель биоморфного дизайна в стиле Луиджи Колани. Колани делал автомобили в одном экземпляре: все с вытянутыми носами, похожие на пельмень или хинкали. Ты думаешь: зачем автомобиль должен быть таким? Для Беларуси это прекрасно, но у меня такое ощущение, что игра с бионикой отошла пару лет назад. В бионике идут бесконечные эксперименты, потому что инструментария полно, но результат часто получается неестественный. Это как Филипп Киркоров поет, несмотря на то, что люди все равно слушают «Дафт Панк». Филипп как пел, так и поет, понимаешь?

Мне это не близко, и нужно долго копаться в теории композиции, чтобы понять, что не так. Но есть вещи тоньше и изысканнее. Ты видел мексиканский «Вулканический стадион» в Гвадалахаре, который строил француз Жан-Мари Массо на горе?

Василий Андреев: Он использовал рельеф местности?

Яр Рассадин: Да, в кратере находится стадион, а сверху облако висит, как крыша. Если идея крутая, то форма сама приходит, и вы этот стадион уже не забудете, и все блоги его перепечатают. Заха Хадид делала в Лондоне бассейн, у нее получилась элегантная штуковина — три чашки, которые друг в друга переливаются. Или Национальный водный центр в Пекине, конструкция которого напоминает мыльные пузыри. Посмотри на стадион «Птичье гнездо», который в Китае строили к Олимпиаде Герцог и де Мёрон — его конструкция сама себя держит и крепится, как настоящее гнездо, которое выдерживает вес птицы и два-три яйца внутри. Как мне объясняли архитекторы: конструкция, которую видно, должна быть несущей — в этом кайф.

А пример белорусского стадиона и миллионов других, когда конструкция просто выглядит обтекаемо, а внутри стоит обычный бетонный сток с арматурой — это нечестный дизайн, понимаешь? Поэтому одно гениально и попадает во все учебники, а все остальное, к сожалению, просто неплохо.

Василий Андреев: А как бассейн в Пекине сделан? Там же нет конструкции, как у «Гнезда», только внешняя оболочка.

Яр Рассадин: Шестигранники образованы по диаграмме Георгия Вороного, был такой русский математик украинского происхождения, который больше ста лет назад изобрел математическую формулу того, как в природе все устроено. Прожилки листьев имеют алгоритм Вороного. Если пузыри в ванной пустишь, они сложатся друг с другом по его алгоритму. Когда замля трескается, она трескается по Вороному.

И в Пекине под это дело изобрели какой-то материал заново. Если большие архитекторы что-то делают, они копают глубже, чем просто сделать красивую форму, понимаешь? Они не рисуют кругляшок, они смотрят, как устроены вещи. А что находится вокруг Борисов-Арены? Лес?

Василий Андреев: Когда подъезжаешь, через лес виден стадион. В принципе, то, что ты видел в рендере, похоже на то, что в реальности. Если не рассматривать контекст мирового дизайна, то для Беларуси получилось очень хорошо.

Борисов-Арена прогремела на Dе Zeen, который входит в пятерку самых важных в мире дизайнерских ресурсов. De Zeen написали, что словенское бюро построило под Борисовом «spotty» стадион - то есть великолепно выглядящий стадион.

Плохо только, что строил его СУ-123. Когда я зашел на их сайт, то увидел фото руководства компании с орденами Ленина и слоганом наподобие: «Сохраняем традиции Октября». Издалека стадион выглядит нормально, а когда вблизи стоишь, ты видишь, что вышло криво. Либо это ошибка дизайнера, который не планировал, что листы вырежут неровно, потому что в противном случае это можно было бы обыграть в дизайне, либо ошибка конструкции архитекторов, либо строители плохие. Вероятнее всего — последнее. Я не хотел это фотографировать, потому что тогда бы у нас получился рассказ про некачественную стройку.

Яр Рассадин: Я не знаю, как строятся стадионы, но мне кажется, Заха Хадид или Жан-Мари Массо, или Жак Герцог и Пьер де Мёрон только придумывают идею - скажем, рисуют облако под тучей, а потом проектировщики и инженеры его делают. Это если мы говорим про большого архитектора. В идеале, конечно, если строителям сказали, чтобы висело в воздухе — они делают так, чтобы висело. Но когда у нас речь идет про Россию или Беларусь, здесь все получается иначе - типичная история.