Для начала справка: те большие, синие водомёты, которые вы видите на беларуских протестах, продала нашей стране фирма Streit Group. Что интересно, компания собирает «агрегаты» в ОАЭ, но юридически оформлена в Канаде. А по закону, который приняли канадцы в 2018-м, теперь каждая сделка Streit Group должна быть одобрена федеральным правительством. Напомним, Канада также ввела санкции против режима в Беларуси – это позволяет думать, что едва ли местные чиновники разрешат продать спецтехнику режиму для разгона мирных протестов. Получается, если беларусы выведут из строя уже существующие водомёты, новых у силовиков не появится. Останутся лишь «поливалки из СССР», которые нам также продемонстрировали в воскресенье. 

Далее – монолог человека, который помогал разбирать один из канадских водомётов. В целях безопасности мы не называем его имени.

«В какой-то момент водомёт буквально потек»

«В воскресенье вышли на протест всей семьей, направились к стеле. Остановились около гостиницы «Планета» – видим, со стороны Тимирязева на нас едут желтые автобусы, окна которых заклеены черной пленкой. И очень медленно ползут водомёты.

Сначала, честно говоря, все растерялись. Нас начали поливать водой, но мы-то знали, что это было только начало – и что после польется еще какая-то цветная хрень. Кто-то в толпе испугался, начал убегать, а я…

Знаете, у меня было состояние, когда страх перекрывает животная ярость. Это когда у тебя в руках ничего нет, а ты все равно лезешь: знаешь, что могут убить, но не останавливаешься.

Непередаваемое ощущение, в общем. Я, может, и на танк бы кинулся в таком состоянии. Пока водомёт медленно тащился и поливал протестующих, к нему подбежало около десяти парней. Все были без масок, так что точно не провокаторы, а обычные люди. Кто-то из них открыл боковые стенки машины – это заняло секунд 20. Как я понял, нужно было просто дернуть боковые ручки, чтобы сработала амортизация. Думаю, в следующее воскресенье так просто уже не получится: за неделю силовики что-то наколхозят – и придется уже с ломом открывать (смеется).

Когда водомёт взломали, мы начали выгружать из него канистры с той фигней, которую в воду добавляют. Было пять канистр, все разного цвета. Одна – рыжего, другая – прозрачная, третья – как вода. Они реально много чего смешивают в этих водомётах. Мы все жидкости вылили прямо на асфальт, а пустые канистры начали кидать в водомёт. Кто-то вытаскивал даже запчасти и тоже бросал их в «машину» – это был массовый выброс адреналина. Те детали, что летели в стороны, расходились на сувениры. Думаю, спустя время мы найдем их на «Поле Чудес» – у беларусов никогда ничего не пропадает. Да и нельзя их просто так выкинуть.

Что смешно, в какой-то момент водомёт буквально потек. Парни перекрыли вентили подачи воды, а оператор, видимо, даванул на педаль повышения напора струи – шланги не выдержали, сорвались. Скорее всего, у этой машины нет никакой защиты от повышенного давления, или она минимальная. Не знаю, в каком состоянии сейчас этот водомёт. Сложно со стороны оценить масштаб поломки. Но думаю, за неделю его все же починят. Так что расслабляться нечего!

«Жидкость из водомёта пробовал оттереть растворителем, ацетоном – бесполезно»

Омоновцев рядом с нами было очень мало, потому что те желтые автобусы в итоге уехали в сторону Дзержинского, куда пошла основная часть колонны. А водитель и оператор водомёта не видели, что происходит, потому что мы сложили зеркала заднего вида. А даже если бы и увидели, я думаю, не вышли бы к толпе – они же понимали, что их тут же бы разорвали на части. Да я бы первый это сделал: у меня внутри такой ад, что я боюсь туда заглядывать.

Когда все, что можно было достать из водомёта, было раскидано, мы двинулись с колонной дальше в сторону Окрестина. Я только тогда увидел, что у меня все руки, одежда и кроссовки в той самой рыжей жидкости – хорошо, что на лицо ничего не попало. Шел, пытался её оттереть, а люди вокруг пялились, кто-то фотографировал. 

Краска не стиралась ни в какую, поэтому когда около нас остановилась маршрутка (колонна фактически заблокировала для нее проезд), я подошел к водителю и попросил пару хоть каких грязных перчаток. Мужик не отказал. Все это время места на коже, куда попала эта жидкость, очень пекли. Я очень люблю красный острый перец – ощущения от этой краски или чего там были такие же, как когда ты чистишь перец от семян. Если эта хрень попадет в глаза, будет печь капитально – эффект перца 100%. Я тогда еще переживал, чтобы не было в итоге химических ожогов, но обошлось без них.

Водой эта фигня так и не отмылась. Когда пришел домой, пробовал оттереть растворителем, ацетоном – бесполезно. В итоге меня это достало, и я пошел в горячий душ, почти в кипятке сидел. И только тогда жидкость отмылась. А одежду, как ни странно, смогла отстирать обычная стиральная машинка.

«Сын кричал, что я – герой»

Я хожу на протесты с 96-го года. Меня задерживали и били силовики не один раз. Но я не хочу останавливаться, потому что с самого начала был против Лукашенко. В 90-х жил на соседней улице с Зеноном Позняком – мы всей Ангарской его уважали, он очень приятный и спокойный человек. В 20-м автобусе часто вместе ездили, но за руку не здоровались – я в то время маленький был.

В 94-м мне еще не было 18 лет, так что не смог принять участие в последних настоящих выборах в Беларуси. И вот, мне уже пятый десяток, а я так на выборы и не ходил. В этом году тоже не ходил, не голосовал за Тихановкую. Но в семье мы договорились, что каждый волен выбирать сам, как ему поступить. Моя жена, например, голосовала за Светлану с белой лентой на руке. А я не пошел, потому что сердцем за другого кандидата. Я не знаю, правильное решение принял или нет. Скорее всего, нет. Надо было сходить, проголосовать протестно.

Та жесть, которая происходила в Минске с 9 по 11 августа, очень больно ударила по моей семье. Мой старший сын буквально ходил на войну.

Он побывал в автозаке и четыре ночи его не было его дома. Слава богу, сейчас с ним все в порядке. Но я мечтаю, чтобы Польша, наконец, открыла возможность учебы для студентов старших курсов – я тут же его сам лично вывезу в Белосток. Хочу, чтобы у него была нормальная жизнь: на протесты должны ходить взрослые, а не дети.

Я пережил в этой стране многое, но знаете, опыт – это не всегда положительная штука. Я видел очень много поражений беларусов. Они не могли не отложиться у меня внутри. Но эти четыре дня ада, которые устроили в этом августе... Они изменили меня (и так измененного) не в лучшую сторону. Силовикам не нужно было открывать ящик Пандоры – ведь он уже не закроется.

Раньше протесты в нашей стране были чем-то вроде взрыва – как сказал один идеолог: вышли на площадь, а «завтра» как будто люди в черном кнопку нажали – и всё, страна ничего уже не помнит. Но происходящее сейчас уже переросло в нечто большее, чем просто протест. Это стало стилем жизни. Я хочу перемен, я хочу, чтобы страна зажила хорошо и все это закончилось. Поэтому я буду и дальше ходить на марши. И если надо будет, еще что-нибудь сломаю. Потому что просто сидя ровно на заднице в такой обстановке, можно просто сойти с ума.

«И смерти той почётней нет, что ты принять готов за кости пращуров своих. За храм своих богов». Эту фразу я услышал в фильме «Обливион», она принадлежала герою, который отправился воевать против армии на стороне народа. Мне кажется, она сейчас актуальна для Беларуси.

А тем, кто верит, что на марши выходят только алкоголики и нищие, которым чего-то не хватает, хочу сказать – у меня хватает всего! Я работаю руководителем. У меня новая японская машина, трехэтажный дом, баня. Я не чувствую потребности в финансах.

У меня в голове нет мысли, что я могу себя ограничить в чем-то, потому что денег не хватит. Я достаточно успешный человек. И я выхожу на протест, потому что меня не устраивает отсутствие перспективы у людей. Ладно я, выживу при любых условиях с моим опытом. А что делать молодым? Что делать нашим детям, которые еще учатся, где они будут работать? Пойдут на зарплату в 200 рублей? А потом снова будут воевать с этими мельницами, как Дон Кихот? Так не должно быть.

Знаете, когда мы сломали эту машину, мой младший сын был вне себя от радости. Кричал, что я – герой. Я так, конечно, не считаю. Хотя надеюсь, когда мы победим, мне дадут покататься на этом водомёте.