Предновогодние встречи Лукашенко и Путина закончились скорее оригинально, чем информативно: один подарил другому мешок картошки, а второй позвал первого поиграть в хоккей. Это фактически все детали, которые они рассказали на публике. Магистр политических наук Максим Стефанович очень своевременно рассказывает читателю, как соседние для Беларуси страны сумели выйти из экономической зависимости от России и почему впервые в жизни нам пора равняться на Казахстан.
Когда начинается очередной кризис в отношениях с Россией, власти традиционно вспоминают о диверсификации (переориентации) внешней торговли. Это понятно ― зависимость от российского экспорта и импорта остаётся ключевой угрозой для Беларуси. Кроме политических рисков есть и чисто экономические проблемы, ведь рынок восточного соседа давно падает или стагнирует.
«Задача состоит в том, чтобы мы имели равномерные отношения с нашими партнерами — со странами «дальней дуги», с нашими партнерами в рамках Евразийского экономического союза, с нашими партнерами в рамках Европейского союза. Если мы обеспечим соотношение «треть-треть-треть» приблизительно, то, я думаю, мы сможем чувствовать себя уверенно в любой сложный период», – говорил Владимир Макей на конференции «Минского диалога» в июне 2017 года.
Даже на фоне других членов ЕАЭС доля России во внешней торговле Беларуси непомерно высока (51,9% за 2017 год).
В реальности ситуация ещё хуже: нефтепродукты занимают львиную долю экспорта в ЕС и Украину, поэтому обострение отношений с Россией угрожает торговле не только на восточном, но и на западном и южном направлениях. В руководстве Беларуси это прекрасно понимают, в качестве альтернативы со второй половины 2000-х в лексиконе отечественной дипломатии прочно прописалось выражение «дальняя дуга».
«Беларусь намерена укреплять и расширять дальнюю «внешнеполитическую дугу» союзников и партнеров в азиатском, латиноамериканском, ближневосточном и африканском регионах, выводить сотрудничество с ее опорными точками на уровень стратегического партнерства. <...> Диверсификация торговли, углубление экономической кооперации со странами названных регионов планеты являются важной предпосылкой роста для экспортоориентированной беларуской экономики», – утверждают на сайте МИДа.
В 2016 году приняли Национальную программу поддержки и развития экспорта до 2020, там планировалась «планомерная диверсификация экспорта для равного распределения экспортных поставок между тремя рынками: ЕАЭС, ЕС и иных стран, в том числе стран дальней дуги (страны Азии и Океании, Африки и Ближнего Востока, Латинской Америки), которое к 2020 году должно составить соотношение треть — треть – треть». Но на практике Беларусь ничуть не приблизилась к заветному соотношению – зависимость от российских рынков даже больше, чем 10 лет назад.
«Экономика Беларуси, по версии DHL Group, самая не диверсифицированная по ширине внешнеэкономических связей в регионе ЦВЕ, Балтии и СНГ. <...> Беларусь находится между Зимбабве и Мали и занимает 131-е место из 140 стран в рейтинге. Ниже только Ботсвана, Нигер, Намибия, Буркина Фасо, Узбекистан, Кыргызстан. Ситуация в последние годы не улучшается», — отмечают эксперты «CASEBelarus» Владимир Акулич и Виктория Смоленская.
«При этом в первые годы независимости доли России как в экспорте, так и в импорте были наименьшими в течение всех 26 лет. И это несмотря на то, что беларуская экономика тогда еще не сформировалась и в значительной степени представляла собой кусок общесоюзной. <... > Однако уже с 1993 года начался стремительный рост российской доли в экспорте, тот самый «запуск заводов», который обещал кандидат в президенты Александр Лукашенко в 1994 году. По сравнению с 1993 годом к 1997 году доля экспорта в Россию выросла более чем в полтора раза», ― Юрий Дракохруст «Экономическая зависимость Беларуси от России: раньше и теперь».
Именно поэтому стоит посмотреть на опыт некоторых постсоветских стран, которые всё-таки сумели диверсифицировать торговые связи и вышли из зависимости от России.
Грузия, которой помогло эмбарго
В 1991 году на Россию приходилось 67% грузинского экспорта. Крах государственной промышленности, стихийная приватизация и распад единой экономики изменили эту ситуацию за пару лет. Уже в 1995 году в РФ отправляли только 30% продукции. Вместо чая, минералки, вина и шампанского первое место занял экспорт металлолома. В расход пошли ненужные мощности убыточных заводов, которые стали типичной жертвой «созидательного разрушения». Постсоветский бизнес нуждался в источнике быстрого дохода, и металлы оказались идеальным вариантом. Их можно было продавать куда угодно, а вырученные средства вкладывать в торговлю или новые производства.
Рыночные реформы после «революции роз» окончательно избавили Грузию от привязки к одному рынку. К 2006 году доля России во внешней торговле снизилась до 10%. Турция, Китай, ЕС и Азербайджан стали основными рынками для местных производителей.
«Затем Грузия открыла свои экономические границы: нужно было уничтожить бессмысленные препятствия,чтобы стимулировать международную торговлю. Теперь в Грузии нулевая базовая импортная пошлина. Мы заключили соглашения о свободной торговле со всеми соседями, а в некоторых случаях открыли свои рынки в одностороннем порядке. Грузия вошла в число мировых лидеров по простоте ведения международной торговли. Таможенные сборы составили в 2012 году всего 0,3 процента ВВП — это один из самых низких показателей в мире», – писал архитектор грузинских реформ Каха Бендукидзе.
Пожалуй, только виноделы продолжали работать преимущественно для российских потребителей. Тут, как говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло. В 2006 году российские власти запретили импорт вина, рассчитывая задавить непокорную Грузию экономическими методами. Но всякий раз, когда РФ хватает торговую дубинку, это приводит к противоположному результату. Хотя компании сократили производство, им удалось частично возместить потери на новых рынках.
«Огромное спасибо матушке-России, так как это эмбарго нам очень помогло с точки зрения повышения качества вина. Теперь если впустят наши вина в Россию, будет хорошо, но а если не впустят – это тоже ничего, рынок есть во всем мире», – Михаил Саакашвили, 2011 год.
Мощнейший удар по взаимной торговле нанесла война с Россией в 2008 году, после которой товарооборот упал с 590 до 150 миллионов долларов. РФ приложила максимум усилий, чтобы в Грузии искали новые рынки. Огромную роль в адаптации бизнеса сыграла экономическая свобода, которая позволила быстро реагировать на меняющуюся конъюнктуру.
«Главный урок Грузии, наверное, в том, что необходима критическая масса реформ, чтобы эти реформы работали. По сути, речь идет о построении государства. У нас реформы были процессом построения государства. А когда строишь государство, ты занимаешься всем одновременно. И налоговой реформой, и таможенной реформой, и реформой трудового законодательства, и реформой бизнес-климата, и реформой банковского сектора, и переосмыслением структуры государственных финансов, и системой правосудия, и системой государственной безопасности и обороны, и основными секторальными реформами, и идеологией. Важно правильно информировать население, управлять ожиданиями, то есть работать с людьми, чтобы всем было понятно, в каком направлении мы движемся», – Дмитрий Гвиндадзе, ведущий экономист ЕБРР.
Восстановление экономических отношений с Россией началось после прихода к власти коалиции Бидзины Иванишвили «Грузинская мечта». В 2013 году РФ сняла винное эмбарго, потом Россельхознадзор разрешил ввоз овощей и фруктов. С 2012 по 2017 год грузинский экспорт в Россию увеличился в 9 раз до 397 миллионов долларов (14,5% от всего экспорта). Возобновились прямые авиарейсы между странами, российские туристы вновь облюбовали грузинские курорты. Но это никак не меняет евроатлантического консенсуса грузинской элиты, который делает бесперспективными экономические рычаги давления. Даже если подобное повторится, в Грузии уже диверсифицировали внешнюю торговлю. В 2017 году доля ЕС в торговом обороте составила 26,6%, Турция ― 14,8%, Россия – 11%, Китай ― 7,8%.
Молдова и четыре волны приватизации
Молдавское общество почти поровну делится на сторонников интеграции с Россией и евроинтеграции, но в экономическом плане Молдова – ещё один пример снижения зависимости от Москвы. Если в 2004 году 36% экспорта приходилось на российский рынок, то в 2014-м – только 12%. В 2017 году доля РФ снизилась до 10,5% в экспорте и до 11,8% в импорте. Несмотря на пророссийские взгляды президента Додона, правительство Молдовы укрепляет отношения с ЕС, уже четыре года действует Соглашение об ассоциации с ЕС. Связи России и Молдовы ослабели не столько из-за проевропейских устремлений Кишинёва, сколько из-за политики санкций, которые Россия вводила в отношении молдавского вина, растительной и животноводческой продукции. Потом эти ограничения постепенно снимали, но риски сотрудничества с таким партнёром слишком велики, чтобы сохранять однобокую ориентацию на российский рынок. Уже после кризиса 1998 года молдавские компании начали поиск новых рынков сбыта.
Естественно, что основной заменой России стала Румыния, которая не только ближе всего в географическом и культурном плане, но и является перспективным быстрорастущим рынком (ВВП Румынии вырос на 7% за 2017 год). На долю Румынии приходится уже 28% молдавского экспорта. Гибкость молдавской экономики усилили четыре волны приватизации, в прошлом году вклад в ВВП предприятий с долей государства составил только 17%.
Основная сфера, в которой Молдова остаётся зависимой от России – энергетика. «Газпром» обеспечивает Молдову газом, но и этот вопрос решаем – уже к концу 2019 года из Румынии может быть проложен газопровод «Унгены-Кишинёв», который поможет диверсифицировать поставки. Конечно, всё зависит от политической ситуации в стране и результатов парламентских выборов в феврале 2019 года. Успех социалистов Додона может реанимировать евразийский вектор, который ещё силён в умах людей, хотя экономика Молдовы всё менее зависит от России.
Казахстан и западные инвесторы
Хотя Казахстан входит в ЕАЭС, там давно диверсифицировали географию внешней торговли. В 2000 году доля России превышала 30% внешнеторгового оборота, по итогам 10 месяцев 2018 года – менее 19%. В целом для Казахстана характерен сложный баланс в отношениях с РФ, КНР, США, ЕС, исламским и, в частности, тюркским миром. Второй элемент стратегии Астаны – ставка на иностранные инвестиции, особенно в энергетической сфере. Чем больше иностранных компаний приходит в страну, тем крепче её позиции на международной арене.
В начале 90-х годов Казахстан зависел от России даже больше, чем Беларусь. 53% экспорта и 68% импорта приходилось на РФ. Если ещё учесть преобладание русских в северных областях, выбор в пользу стратегического партнёрства с Москвой был абсолютно понятен. Собственно говоря, саму идею евразийской интеграции первоначально выдвинул Нурсултан Назарбаев. Однако за 90-е годы Казахстан добился существенных успехов в обретении реальной независимости. К 1999 году преимущественно западные инвесторы вложили 10 млрд долларов в экономику Казахстана. Появился свой фондовый рынок, государство постепенно уходило из многих сфер экономики. Этот курс продолжается по сей день: чтобы снизить долю государства в экономике до 15%, в Казахстане проводят вторую волну масштабной приватизации.
Модернизация Казахстана до 2025 года основана на семи приоритетах:
- Вложения в человеческий капитал;
- Усиление конкуренции и конкурентоспособного бизнеса;
- Технологическое обновление и цифровизация;
- Правовое государство без коррупции;
- Сильные регионы и урбанизация;
- Модернизация общественного сознания («повышение личной ответственности, культирование прагматизма и предприимчивости граждан»);
- Госсектор как лидер изменений.
Понятно, что в реальности у Казахстана остаётся множество проблем, и зависимость от нефти создаёт большие риски хронической стагнации. Но модернизационный пыл казахстанской элиты не может не радовать. 41-е место в Индексе экономической свободы за 2018 год (Беларусь — 108-е, Россия – 107-е) – это действительно хороший результат, на просторах бывшего СССР лучше только в Латвии (28-е), Литве (19-е), Грузии (16-е) и Эстонии (7-е). В любом случае, Казахстан прошёл огромный путь за годы независимости. Сейчас доля России ещё велика в импорте (37,5%), но в экспорте на РФ приходится только 8,5% по итогам 10 месяцев 2018 года. Только в последние годы Беларусь начинает отчасти повторять казахстанский опыт и создавать сходный деловой климат. Поэтому нам есть чему учиться у Астаны.
Страны Балтии: созидательное разрушение лучше вечного гниения
Страны Балтии отпраздновали столетие независимости, находясь в ЕС и НАТО и давно избавившись от ориентации на российский рынок. Но 25 лет назад всё было иначе: СССР оставил балтийским республикам неэффективную и зависимую от восточного вектора промышленность. В Эстонии, например, к моменту обретения независимости на Россию приходилось почти 60% экспорта и половина импорта. Очень быстро эти показатели рухнули, а значительная часть индустрии обанкротилась и отправилась на металлолом уже в первые годы. В 1993 году доля России составляла 29% латвийского; 33,1% литовского и 20,8% эстонского экспорта. Затем перестройка экономики ускорилась, предприниматели выходили на рынок ЕС, который полностью заместил страны СНГ. За одно десятилетие Россия перестала быть главным торговым партнёром, хотя 90-е были непростыми. В каждой из трех стран поднялась безработица и эмиграция, многие моногорода пришли в запустение.
Эстония легче пережила переходный период и продвинулась дальше других к полной либерализации экономики. Реформы кабинета Марта Лаара и последующих правительств резко увеличили приток иностранных инвестиций и объём торговли с Финляндией. Кроме того правительства трех стран подписали Соглашение о создании Балтийской зоны свободной торговли (БАЗСТ), которое вступило в силу 1 апреля 1994 года. В 1995-1996-х Латвия заключила и другие договоры о свободной торговле: с ЕС (01.01.95), с Европейской ассоциацией свободной торговли (01.06.96), с ВТО (01.11.98) и другими. Аналогичные соглашения подписала Литва и Эстония.
Договоры содержали вполне либеральные условия: снижение таможенных тарифов до минимума, ограничение господдержки производителей, отмена импортных квот и сокращение таможенных доходов (в 1997 году таможня Латвии дала только 1,68% поступлений в государственный бюджет). Уже к концу 90-х годов экономика региона была готова к вступлению в ЕС.
Противники рыночных реформ часто говорят, что в отличие от Беларуси, сохранившей старые заводы, в странах Балтии «разрушили свою промышленность». Это странный аргумент, если учесть, что уже к 2016 году «деиндустриализированные» Литва, Латвия и Эстония опередили Беларусь по объёму производства, не говоря уже о гораздо более высоком уровне эффективности новой индустрии частного сектора. Поэтому их опыт для нас очень показателен ― созидательное разрушение лучше вечного гниения.
Украина и почти последняя отдушина Кремля
Обвал доли России в экспорте и импорте Украины не требует особых комментариев – воюющие страны сводят до минимума торговые связи. Кроме того часть торговых потоков перенаправлена в ЕС после подписания Соглашения об ассоциации. Интереснее другое: даже в нынешних условиях Россия остаётся значимым торговым партнёром Украины. Более того, в последнее время происходит частичное восстановление взаимной торговли.
«Уже в 2017 году торговля стала отвоевывать утраченные позиции. Экспорт из Украины в Россию вырос с 6,7 до 7,3 млрд долларов, или на 9%. Вместе с тем импорт из России в Украину вырос с 5,6 до 7,6 млрд долларов, или на 35,7%. Импорт российской железной руды увеличивается фактически с начала 2017-го. С мая 2016 года Украина импортирует из России марганцевые руды. С апреля 2017-го растет импорт российского каменного угля. <...> В первом полугодии 2018-го Украина почти втрое увеличила по сравнению с первым полугодием 2017-го экспорт в Россию продуктов животного и растительного происхождения и почти вдвое — продукции легкой промышленности (обуви, головных уборов, зонтиков), а также машин, оборудования, приборов, аппаратов и часов», – отмечает экономист Павло Гайдуцкий.
В этом нет ничего удивительного, ведь полное прекращение торговли больно ударило бы по бизнесу и уровню жизни. Радикальный разрыв связей без глубоких реформ может привести к потерям в миллиарды долларов. Тем более, пока не видно перспектив быстрого улучшения бизнес-климата в Украине. «Мы должны провести грузинские реформы не за четыре года, как это делал Саакашвили, а за четыре месяца», – говорил Юрий Луценко в 2014 году, но и сейчас Украина занимает позорное 150-е место в Индексе экономической свободы. Это вполне устраивает Кремль, худшим кошмаром которого стал бы украинский экономический бум.
А что делать беларусам
Можно продолжать список примеров, но уже понятно, что их объединяет. Невозможно поменять структуру внешней торговли без изменения экономической системы. По мере исчезновения рудиментов социализма доля России снижалась у всех постсоветских стран.
Госсектор, работающий на российских комплектующих для российского рынка, практически не способен освоить другие направления.
«Сборочный цех Советского Союза» останется таким навсегда, пока его окончательно не заместит новая экономика.
Она уже существует, и множество беларуских компаний выходят на новые рынки. Например, 49% экспорта резидентов ПВТ в 2016 году ушло в Западную Европу, 43% в США и только 5,3% – в страны СНГ. Когда по всей Беларуси появятся столь благоприятные условия для остального бизнеса, результат не заставит долго ждать. Но достичь этого невозможно, пока миллиарды долларов уходят на поддержку государственных предприятий.
Беларусы сами создадут сотни компаний и заработают миллиарды долларов, если у них будет экономическая свобода, защищённость собственности и низкие налоги. От заповедника социализма давно пора переходить к оазису капитализма для отечественных и иностранных инвесторов. Это сразу не избавит от зависимости, но по мере выхода на мировые рынки, создания производственных цепочек с ТНК, рынок сбыта значительно расширится. Всё это хорошо известно, но сейчас самый подходящий момент, чтобы власти, наконец, извлекли урок из 24 лет хождений по интеграционным мукам.