Александр в середине
Расскажи, кто ты, откуда взялся, что делаешь.
Я с детства баловался с Fruity Loops всякими, в музыкальной школе учился на барабанщика, играл с друзьями в разных группах. Хотел после школы на какую-нибудь творческую специальность пойти, ну и поступил в технологический колледж на парикмахера. Параллельно я играл на барабанах и перкусcии в оркестре, который где-то возле ТЮЗа находится. Играли, в основном, по школам, или вот на открытии торгового центра «Столица». Много хороших музыкантов было, я у перкуссиониста Юрия Слепнева, очень крутого, научился на конго играть тогда.
Потом я поступал в музыкальное училище, но не смог, потому что первый раз завалил сольфеджио, а на второй год наоборот – сольфеджио сдал, а барабаны свои завалил. Но главное – я, пока поступал, со всеми познакомился: и с клавишником Антоном Рубацким, который потом N-Tonio стал, и с нынешним вокалистом Yellow Brick Road у нас была группа Polygramma, играли рок. Там же познакомился с гитаристом, который у певца Кирилла Слуки играл на концертах. У Слуки тогда было что-то типа продюсерского центра, он искал аранжировщиков, и мы с Антоном туда пошли.
Majento & N-Tonio «The Mystery of a Thawing Forest»
И чем вы там занимались? Как вообще процесс выглядел?
Например, нужно было гимн налоговой службы сочинить. Слука пел песню под гитару, приносил нам, а мы делали все остальное. Такой шансон ужасный получался, гораздо хуже того, что по радио играет. И, что смешно, денег на этом тоже не заработаешь.
Потом мы директору радиостанции «Пилот-FM» Чепикову один трек сделали, там уже нормально платили. Он тоже нам принес песню и говорит, типа, сделайте, как у «Иванушек International». Кончилось тем, что я сам стал продюсером, решил на «Евровидение» попасть. Написал песню. Сначала должна была одна подруга петь, потом нашли другую вокалистку, неизвестную совсем.
Погоди, за аранжировки платят ведь, а на «Евровидение» ты зачем пошел?
Это творческий интерес, наверное. Вечно же какие-то мудаки от нас ездили, а я тогда слушал трип-хоп разный, Massive Attack там, Telepopmusic, и решил нормальную песню им сделать. Потом у нас с девушкой этой, которая пела, была, кажется, любовь. Мы попали во второй тур, где Тиханович сидит, и все. Потом мы с девушкой расстались, и я это продюсирование забросил.
А тебя сонграйтерство, то есть собственно написание песен, совсем не интересовало? Только работа со звуком?
Да, я только фактурой интересовался. Мелодии только в проигрышах были. Так я поэтому электронику и стал делать. Как-то раз мы с Polygramma были на семинаре об аналоговых синтезаторах, в ДК чего-то, черт знает где. Там был один чувак, который из всякого трэша, из огрызков звука лепил музыку. И я очень этим вдохновился и написал первый свой сет. Мне очень нравилась музыка для кино тогда, хотя сейчас я это ненавижу, конечно.
В смысле, вот как в фильмах в трагический момент струнные за кадром начинают играть?
Да, да! Я и раньше писал в стол треки, где много струнных было, а тут нашел этому применение. Где-то в 2008-м году меня друг позвал играть в R-Club, там мутили вечеринки, проект Lounge Cafe – днем был свободный вход и играл всякий лаунж. И как-то плавно это перешло в дип-хаус, я под псевдонимом Majento издал даже два релиза на московском и питерском лейблах. Но за хаус меня никто никогда не хвалил, наоборот, всем нравились мои вроде экспериментальные вещи. И у меня произошел второй перелом в отношении к музыке. Первый был, когда я попсу перестал делать, а тут я понял, что дип-хаус – это тоже неискренне и напоказ, мне стало противно такое делать. И я стал Alexander Martovsky.
Alexander Martovsky «Тихо, Все Спят»
Самый первый релиз Alexander Martovsky я издал последним – «Libidolove, Mortidowar». Это было первое, что я издал после дип-хауса. Смысл был делать все на стыке жанров: чтобы и хаус был, и рок. Сейчас я, правда, этим не очень горжусь.
Ага, значит.
Ну так вот, да. Когда я ушел из колледжа, то год-два только музыкой занимался, больше вообще ничего не делал. Просыпался утром и сразу садился читать учебники по музыке. И все дни так проходили: либо я читаю теорию, либо я слушаю музыку, либо я сочиняю свою. Наконец-то изучил историю музыки и выяснил, в частности, что все великие композиторы учились на протяжении жизни, постоянно, с самого детства. Я, когда это прочитал, понял, что страшно много времени потерял – дожил до двадцати, а ничего не умел.
Нашим читателям будет интересно узнать, что ты читал.
Композицию я учил по Месснеру, по Уильяму Руссо, эта книжка на английском, правда, на русском вроде не издавалась. Потом изучал полифонию усердно, забыл, как автора зовут. Есть много по полифонии книг, Фраенова учебник, например; они все сложные и непонятные, а потом попался этот, очень интересный и доходчивый.
А ты читаешь книжку и что с этим делаешь? Ну, практически?
Решаю задачи. В учебнике есть упражнения: сочинить пару тактов, применяя такую-то технику и ограничиваясь такими-то тонами. В полифонии надо было на слова какой-то заданной молитвы построить канон – в строгом стиле очень ограничено использование диссонанса, он может использоваться на слабой доле, все такое. Вообще, там много правил. Потом начал изучать современные техники по книжке Ценовой, додекафонию и все прочее.
А как все это играть? Есть вообще люди, которые это будут исполнять?
Да, я сейчас пишу музыку к фильму, и мне заказчик сказал, что можно получить хор и струнные, – и я, учитывая это, пишу. Еще я где-то год назад забил «Вконтакте» слова «академия музыки» и вышел на пианистку Таню Пахоменко. Рассказал ей все, решили, что нужен струнный квартет: альт, виолончель, две скрипки. Таня нашла остальных музыкантов, сейчас мы все поддерживаем связь и скоро сядем записывать музыку к этому фильму. Есть уже церковь в Ратомке. И хор там есть, и акустика, опять же, обалденная.
Еще с Виктором Каменецким, который с сайта Foundamental Network, решили сделать сообщество композиторов и музыкантов, занимающихся современной академической музыкой. А состав с Таней Пахоменко и другими музыкантами называется Foundamental Network Academic. Он будет не только мою музыку исполнять, но и других композиторов этого сообщества.
Ого. Это то есть вместо консерватории что-то выходит?
Примерно, да. У нас даже есть два преподавателя консерватории, причем один из них – член союза композиторов. Просто формат концертов в консерватории уже давно не работает, давно никто туда не ходит. Сто лет назад люди вполне серьезно ходили послушать симфонии, и сейчас им тоже интересно слушать Макса Рихтера, допустим, но не в этих скучных залах. И мы хотим нести все это в клубы.
Константин Яськов «Ludus mobilis» (демо-версия композиции с готовящегося к изданию альбома участника Foundamental Network Academic)
Так, стоп. Клубы?
Вот смотри. История музыки – это история развития диссонанса. В античности были только консонансы. Потом диссонанс должен был подготавливаться и разрешаться. В романтизме уже только разрешаться, а в ХХ веке была полная свобода диссонанса, люди вроде Албана Берга и Шенберга. А мы идем за Арво Пяртом и другими композиторами, которые от сериализма и диссонансов возвращаются к консонантной музыке. Уже появился термин «новая консонантная музыка», и мы идем как раз по этому направлению. Это вполне красиво звучащая музыка, мне кажется, людям это интересно будет слушать.
Мы будем делать вечеринки в клубах – квартет и электроника. Люди вроде Олафура Арнольдса что-то такое играют сейчас, только у нас ближе к академической музыке будет. Электронику я буду играть.
Когда электронику делают начинающие музыканты, там все про фактуру и ничего про мелодию. А в академической музыке наоборот – все отталкивается от мелодии. Чем круче мелодист – тем круче он как композитор. Чайковский и Рахманинов, например, великие мелодисты, крутейшие вообще. Мелодия в академической музыке гораздо более развита, чем в любой электронике, или чтобы про себя говорить – чем в хаусе том же.
Так хаусу же вообще мелодия необязательно нужна? Ну бухает и бухает, чего еще надо?
В этом все равно есть мелодия. В любом треке есть какой-то центральный элемент, какой-то рифф, который и есть мелодия. Тут просто средства выразительности другие, композиторские техники, а правила для всего одинаковые.
Я когда-то очень любил импрессионистов – Дебюсси, Сати, Равеля. У меня была буквально помешанность на картинке музыки, там прямо видишь то, что звучит, как линии музыки в узоры складываются. И все это может ведь разными средствами быть выражено.
Еще есть такое дело: каждая деталь в музыке имеет смысл. Например, как выбрать, какой должен быть ритм? У меня долго была идея, что ритм должен быть выстроен как человеческая речь, где диссонансы за согласные, а консонансы за гласные – и, соответственно, диссонансы должны быть короткими, а консонансы длинными. Или как в хаусе том же – понятно же, что бочка означает человеческий пульс, и синкопы там как бы заставляют человека двигаться.
Морис Равель «Лодка в океане»
Уф, хорошо, так что клубы?
Вообще, я про конкретику не очень в курсе, этим Витя Каменецкий занимается. Ну а что такого – прийти и выпить отвертку под Шостаковича. Мы в мае едем в Рим на фестиваль, а в сентября его продолжение будет в Минске. Мы будем балет там ставить и произведение для фортепиано.
Еще и балет, значит?
Балет будет маленький, одноактный, там будет девушка знакомая танцевать. У нас полно знакомых танцоров, так что ничего удивительного. Мы даже с режиссером из Москвы сейчас готовим полнометражный фильм про балет. Да вообще полно планов: издавать музыку на своем лейбле будем, может, даже какие-то свои теоретические тексты будем выкладывать.
Это же очень странная траектория: от песни для «Евровидения», через дип-хаус к академической музыке и балету, нет?
Я за последние пять лет три раза очень сильно менялся, и каждый раз себе новый псевдоним брал. А сейчас я просто Александр Цурко. Это мое настоящее имя.
Александр в середине