В [2006, 2010] год, когда мы, протестуя, морозили жопки на плошчы, когда еще горела надежда в наших сердцах, один мой русский друг спросил: «Что для тебя свобода? У вас же есть интернет, а ты можешь ездить куда захочешь. Я не понимаю, зачем вы выходите на площадь».

Я не смогла тогда сформулировать, что такое свобода. Сказала: «Дело здесь не в интернете, не в еде и не в возможности передвигаться. Ты узнаешь, что это такое, когда ее у тебя отнимут».

Хочу написать ему и спросить, понял ли он, что такое свобода?

А я и сейчас не могу сформулировать что это такое...

Я, только находясь, например, в Гданьске, начинаю понемножечку и робко чувствовать, что это. Когда не дергаюсь от того, что вижу полицейских. Когда в 7 утра спокойно иду открывать дверь, если в нее стучат (в Минске я НИКОГДА больше никому не открываю дверь. Ее можно только выпилить, чтобы войти в мой дом. Это мое принципиальное решение – пошли из моего дома все, кого я не жду.

Я начинаю догадываться о том, что такое свобода, когда близкий человек уходит на работу и я знаю, что вечером он придет домой, его жене не придется нестись по спец. приемникам искать, куда делся.

Я начинаю подозревать, что такое свобода, когда подписываю контракт с прописанными правилами и цифрами и не дергаюсь, что потом, задним числом, всё изменится – и у меня всё заработанное отберут.

Я понимаю, что такое собода, когда налоговый инспектор или инспектор по делам иностранцев отвечает на мои вопросы и оказывается: всё, что он говорит – правда!

Меня не на**ывает [обманывает] очередная тупица, из-за которой я потом получу штраф или срок.

Я чую запах свободы, когда слышу, как поляк говорит: «Мы – вольный народ». Польша – это так... Потому что я там часто бываю. Могу сравнить. Я не возвеличиваю и понимаю, что везде много проблем и заморочек. Но я сейчас не о заморочках в законах и делах. Я о чувстве СВОБОДЫ.

О чувстве радости от того, что могу сказать свое мнение.
О чувстве, что есть понятные правила.
О чувстве защищенности.
О чувстве стабильности.
О чувстве вдохновения работать, строить, рожать и растить.

Не знаю я, что такое свобода.

И самое страшное – я начала подозревать, что настолько уже заражена вирусом страха и несвободы, что мне, возможно, понадобится вся остальная жизнь, чтобы понять как это – быть свободным.

P.S.

И еще очень интересное чувство появилось во мне после всего, с чем столкнулась моя семья – как-то пох** [плевать]. Ну вроде как еще страшно, но уже пох**. Хоть режьте. Уму и телу еще страшно. А сила духа уже не колеблется, не волнуется, не сдается и не ослабевает. Может быть, именно так зарождается бесстрашие, за которым в награду и придет это чувство – МЫ ВОЛЬНЫЙ ГОРОД, СВОБОДНЫЙ НАРОД.

Не знаю.

UPD.

В принципе, можно жить, вообще не задумываясь об этом. Наверное. Но это только до тех пор, пока за тобой не придут. А когда придут, у тебя не будет ни одного шанса, ни одного инструмента себя защитить. И тогда начинать ДУМАТЬ будет уже поздно.