Помощь нуждающимся или обвинение в организации незаконной эмиграции
Британец Алан, чьи родители родом из иракского Курдистана, и полька Магда, уроженка Гданьска, познакомились в Польше, жили и работали на Ближнем Востоке, а затем осели в Лондоне. Алан и Магда развивали свой бизнес по нескольким направлениям: строительство, оздоровительный туризм, установление деловых связей между Евросоюзом и иракским Курдистаном. Они хорошо зарабатывали и успели побывать во многих странах, включая неспокойный Ливан и северный Ирак под оккупацией ИГИЛ.
Визит в Беларусь, как это говорят все попавшие тут в передрягу иностранцы, неприятностей не предвещал. В Синеокую Алан и Магда приехали всего на несколько дней в сентябре 2016 года, чтобы изучить предложения местных платных клиник и ознакомиться с беларуским сельскохозяйственным оборудованием. «Мы и подумать не могли, что наш визит обернётся таким кошмаром», – вспоминает Магда.
В Беларуси Алану позвонила одна курдка, гражданка Ирака, с просьбой помочь организовать её лечение в Беларуси. Алан встретился с этой женщиной, поговорил, помог материально. Вскоре курдку арестуют беларуские пограничники при незаконной попытке пересечения беларуско-литовской границы. За ней арестуют и Алана. Ему предъявят обвинение в организации канала незаконной миграции граждан Ирака в Европейский Союз. Это 1 часть статьи 371/1 Уголовного кодекса Беларуси.
По версии следствия, Смит и двое беларусов – брат и сестра Арсений Рачковский и Ольга Граховская – действовали в составе преступной группы. Суды шли весной и летом 2017 года – когда Алану дали высказаться перед судьёй, он отметил: слова ему не давали 253 дня. В итоге его речь в суде заняла целый день – всё это время он отвечал на обвинения и приводил свои доказательства. Но его осудили на два года – за это время в интернете и оффлайне появилось много обращений, акций протеста и других попыток повлиять на заключение Алана и других иностранцев в беларуских тюрьмах. Например, на этом видео на плакатах людей есть и имя Даичи Йошида – японца, которого посадили за провоз частей антикварного оружия.
Даичи выпустили через год после приговора. Алана должны выпустить завтра – 29 сентября. Дальше – слово его супруге Магде.
Восьмичасовой спич в защиту самого себя
«Своим выступлением в беларуском суде Алан превзошёл даже самого Фиделя Кастро. Однако, если Фидель говорил без перерыва шесть часов, то Алан говорил без перерыва целых восемь часов. Бедный переводчик… Я не оспариваю ораторский дар Фиделя Кастро, однако мотивация Алана была сильнее: обвинитель требовал для него целых семь лет! Мужу удалось самостоятельно разбить многие пункты обвинения, потому что его адвокаты фактически бездействовали. В итоге Алану дали два года. К слову, я очень люблю беларусов, но не люблю беларуских юристов – берут дорого, а толку мало. Я очень долго искала хорошего специалиста.
Алану пришлось очень нелегко в СИЗО города Глубокое, где его продержали целых десять месяцев до суда. Там было сыро, холодно и голодно, к тому же никто не говорил по-английски. Мои передачи часто не доставлялись или же доставлялись не вовремя. Алану не всегда разрешали позвонить домой. Его здоровье в Глубоком значительно ухудшилось, и, боюсь, ему придется долго восстанавливаться.
Когда Алана перевели в колонию ИК-3 «Витьба» под Витебском, условия содержания стали немного лучше. Тем не менее, жизнь в «Витьбе» тоже была отнюдь не курортом: переполненные камеры, одна постель на двоих или на троих, тот же холод, та же невкусная еда. За несколько месяцев до окончания срока Алана я стала активно изучать кулинарные книги – боюсь, что теперь он всю жизнь будет ходить голодным!
О тюремном начальстве
Я уверена, что Алан сильно раздражал административный персонал СИЗО и колонии. На протяжении всего срока он неустанно писал жалобы на любое нарушение своих прав. Нарушений было немало: отсутствие квалифицированных переводчиков, отказы в принятии передач, изымание писем и жалоб, неоказание медицинской помощи в нужное время. В июле Алан даже пошел на голодовку из-за того, что нам полтора месяца не разрешали поговорить по телефону (Алан завершил голодовку примерно через неделю – тогда к нему пустили британского консула – Прим. KYKY).
От беларуских друзей я узнала, что в силу исторических причин в Беларуси сформировался «культ начальства». По их словам, жаловаться – это не в традициях беларусов. Нечто подобное можно было встретить и в социалистической Польше. Однако, Алан – человек из другого мира. Его нельзя запугать угрозами или чьим-то авторитетом, он знает свои права и высоко держит голову. Поэтому конфликт между ним и администрацией колонии был так же неминуем, как гром и молнии после столкновения двух атмосферных фронтов. Как жена, я бы даже предпочла, чтобы он вёл себя тише. Возможно, до него бы дошло больше моих писем и передач. Но разве можно изменить менталитет?
«Я узнал, что у меня есть огромная семья»
Я верю, что помимо кровного родства, существует еще и родство духовное, даже более крепкое нежели семейные узы. В Витебской колонии у Алана появился настоящий брат. Его зовут Руслан (или Рус – так его называет Алан). Рус – бывший бизнесмен, образованный, воспитанный, хорошо говорит по-английски. Когда-то Руслан преуспевал, однако в 31 год потерял всё: имущество, бизнес, девушку. Его приговорили к пяти годам колонии по «экономической статье». Каково молодому мужчине в расцвете сил потерять свои лучшие годы в ИКТ?
Однако трудности не сломили Руса. Он всегда морально поддерживал Алана, переводил его документы на русский, помогал изъясняться с надзирателями. Неудивительно, что дружба Алана и Руслана не пришлась по нраву администрации колонии. Сначала Руслану неоднократно угрожали наказаниями за помощь Алану, а затем перешли от слов к действиям. Руса изолировали, а затем и вовсе перевели в другой отряд. Как пусто стало Алану без этого доброго и сильного человека! Такие люди как Рус – это золото Беларуси.
Потерянный колумбиец Геди
Помимо Руса, у Алана появился ещё один верный друг – колумбиец Геди Кальдерон. Как колумбиец оказался в ИК-3 «Витьба»? Это длинная история, в которой полностью отсутствует какая-либо логика. Геди родом из колумбийского города Кале, в молодости переехал в Москву, где работал ювелиром. В Москве Геди активно участвовал в жизни испаноязычной диаспоры, там же заводил деловые связи. Однажды Геди приехал в Минск по делам и случайно встретил московского кубинца, своего бывшего партнёра по бизнесу. Между ними вспыхнула драка, и Геди арестовала беларуская милиция. Его осудили по статье «причинение тяжких телесных повреждений» и приговорили к шести годам колонии. Ну а кубинец вернулся в Москву.
Но если в ИК-3 Алан и Геди формально равны, то вне стен колонии паспорт Алана весит намного больше паспорта Геди. Великобритания бесплатно предоставила Алану адвоката по правам человека для участия в беларуском судебном процессе. Кроме того, Алана регулярно навещали сотрудники британского посольства. Я убеждена, что сам факт наличия британского подданства у Алана «удерживал» администрацию колонии от чрезмерно жестких действий в отношении такой «занозы», как он. Что касается Геди – колумбийские дипломаты не оказали равно никакой помощи своему гражданину, попавшему в беду. Неравнодушные люди неоднократно обращались в посольство Колумбии в Москве, но колумбийцам глубоко наплевать на бывшего ювелира.
[Блогер Александр Лапшин, которого Беларусь после заключения в минских СИЗО «выдала» Азербайджану за нарушение государственной границы, тоже писал о колумбийце Геди:
«В беларуской тюрьме «Витьба-3» находится молодой парень, очень образованный и интеллигентный, гражданин Колумбии Gedilane Giraldo Calderon. Я с ним знаком лично по минскому СИЗО, где нас всех незаконно держали, грубо нарушая права иностранных граждан. Он приехал в Беларусь, кажется, к подруге почти два года назад, и с тех пор потерял связь с семьей в колумбийском городе Кали. Беларусы обвинили его в драке в ночном клубе, и не мне оценивать степень его вины. Важно то, что в нарушение норм права, ему отказывались переводить документы на испанский или английский. Переводчик ему не был предоставлен. Все допросы велись на русском, его заставляли подписывать документы на русском, угрожая расправой и подсаживанию в камеру к гомосексуалистам. Также, ему было отказано в праве связаться с посольством Колумбии и встретиться с дипломатами.
По вечерам мы с ним сидели за «общаком» в 22 камере минского СИЗО, и я переводил ему его обвинение, письма следователя, повестки и прочие документы. В итоге Геди получил шесть лет тюрьмы и оказался в витебской колонии. Письма, которые Геди отправляет в Колумбию родным никуда не уходят, позвонить ему не позволяют, связаться с посольством Колумбии в Москве (в Минске его нет) тоже не разрешают. Парень умоляет найти его семью и сообщить им, что он жив, что его держат в беларуской тюрьме и он осужден на шесть лет. По всей вероятности, семья считает его пропавшим без вести, причем они даже не знают, где именно он пропал. Парень отправился в путешествие и исчез»].
Как в тюрьме становятся поэтами
В целом, у Алана сложились очень хорошие отношения с сокамерниками. В ИК-3 в основном сидят воспитанные и интеллигентные люди, среди них бывшие бизнесмены, юристы, врачи. Многие поддерживали Алана и давали ему ценные советы по выживанию. Некоторые даже оказались талантливыми художниками и поэтами! К примеру, один из лучших моих портретов нарисовал карандашом бывший следователь.
Алан же стал поэтом, хотя, возможно, до Шекспира ему далеко:
It was autumn when
We had our last kiss,
Over all those people I love,
You are the only one I miss…
О силе социальных сетей
Первые месяцы после ареста Алана моя жизнь состояла из сплошного плача. Каждый день я плакала с утра до вечера – не знала, чем помочь мужу. Позже со мной связались беларуские журналисты и правозащитники. Своей организационной помощью они буквально спасли меня, человека, который совсем не знает русского языка. Затем подтянулись другие неравнодушные люди, они регулярно помогали с передачей писем и посылок для Алана.
Правду говорят: «A friend in need is a friend indeed» (британский аналог русской пословицы «Друг познаётся в беде»). Я не знаю другую страну мира, где бы местные жители оказали столь внушительную поддержку попавшим в беду иностранцам. Многие беларусы нам искренне сочувствовали и сопереживали, и я это очень ценю.
Поскольку я жила в Лондоне, поддерживала отношения с беларускими друзьями через Facebook. Я создала группу поддержки Алана Смита и регулярно писала о жизни мужа и его друзей в «Витьбе». Алан получал множество писем из разных городов Беларуси, письма также получали Геди и Рус. Группа продолжит своё существование и после выхода Алана из тюрьмы. В ней я буду рассказывать об иностранцах, которые очутились в белорусских тюрьмах и нуждаются в помощи (уже сейчас группа переименована – теперь она называется «Support for Prisoners in Belarus» – Прим. KYKY).
Два «беларуских года»
Жалею ли я о двух «беларуских» годах? И да, и нет. Не секрет, что процент разводов в Великобритании весьма высок, и от них не застрахована ни одна пара. Многих беларуских сокамерников Алана также покинули их невесты и жёны. Мы же за годы «беларуского испытания» осознали, как дороги друг другу на самом деле, и стали сильнее. Наша семья выдержала – это главное».