Вчера, 18 ноября, прозвучало сразу несколько громких заявлений: Польша выдвинула так называемым властям Беларуси ультиматум – если обстановка на границе до 21 ноября не будет стабилизирована, Варшава закроет ж/д пункт пропуска в Кузнице; Президент Литвы заявил, что о признании легитимности Лукашенко не может быть речи, представители Германии сказали о том же; А Путин впервые после выборов 2020-го заявил, что беларуская власть должна пойти на диалог с «оппозицией». Политический обозреватель Александр Класковский и политаналитик Петр Кузнецов прокомментировали все эти события.
«У Путина, в отличие от Лукашенко, случайных реплик не бывает». Объяснение Класковского
«Призыв Путина к диалогу между властями и оппозицией в Беларуси, естественно, не означает, что кремлевский вождь озаботился демократизацией соседней страны. Два авторитарных режима родственны, оба боятся политической активности граждан, ненавидят «цветные революции». И противники Лукашенко в глазах Кремля – это прозападная сила, от которой добра не жди.
Вместе с тем у Путина, в отличие от Лукашенко, случайных реплик не бывает. Что может стоять за свежей ремаркой? Весьма вероятно, хозяин Кремля пообещал Макрону и Меркель, с которыми недавно общался, провести с минским союзником воспитательную работу не только по вопросу миграционного кризиса, но и в более широком смысле — чтобы тот как-то унял репрессивный беспредел.
Это не означает, что сам Путин возмущен этим беспределом — просто он ведет с Европой свою игру, в том числе пытается получить дивиденды и на конфронтации Лукашенко с Западом. Так что эта реплика президента РФ может быть и сигналом Западу. Но прежде всего, конечно, это послание беларускому вождю.
Тот в августе-сентябре прошлого года, похоже, и впрямь пообещал «старшему брату» оставить президентское кресло в течение года-двух. Однако потом удалось задавить протесты, сковать страну страхом — и Лукашенко, надо думать, стал в беседах тет-а-тет (вспомним, как много их было) убеждать хозяина Кремля, что все уже тип-топ: мятеж подавлен, ситуация под полным контролем — а потому и спешить с транзитом власти резона нет.
Эта дискуссия, надо полагать, не закончена. Более того, в предыдущие недели российский президент показывал признаки недовольства, избегал живых контактов с союзником (даже 28 программ подписали в видеоформате). Да и вообще только ленивый обозреватель не написал, что между Москвой и Минском заискрило.
И вот сейчас Путин, судя по всему, подал сигнал: нет, братец, не согласен я с твоими убаюкиваниями, далеко не все у тебя в порядке, так что думай над нашими договоренностями!
Понятное дело, что добивается Кремль отнюдь не усадки за один стол Лукашенко и Тихановской (к которой сам относится с недоверием), не настоящей оттепели (которая и впрямь легко может перерасти в новую, уже победную революцию), а продвижения своих интересов в беларуском направлении.
В частности, московские деятели хотят видеть здесь более гибкую, разноплановую политическую систему, чтобы можно замутить свою игру на этом поле. В этом смысле проект беларуской Конституции, вокруг которого продолжаются туземные танцы с бубном, Москву, надо полагать, не очень устраивает. Однако, прежде всего, пожалуй, Кремлю хотелось бы видеть здесь не столь токсичного и более сговорчивого персонажа в главной роли. Удобного вассала (уже по этой причине никто из оппозиции на такую роль не годится).
Лукашенко же явно не торопится уходить. Вот и решил «старший брат» ткнуть ему в больное место. Заранее зная, что того только передернет в очередной раз от мысли о врагах. И что никакого диалога не будет. Ну максимум организуют бутафорский круглый стол с картонными персонажами из «конструктивной оппозиции».
На самом деле цель Кремля — подшевелить беларуского вождя, создать ему дискомфорт, напомнить, что прежние договоренности остаются на контроле. Другое дело, что и ломать Лукашенко через колено Путину не с руки. Так что следующие серии обещают быть интересными».
«Все стенания о «предательстве» Европы оказались пшиком». Объяснение Кузнецова
«Интересно вчера было со стороны Европы. Польша предъявила открытый ультиматум: в случае, если порядок на границе не будет наведен до 21 ноября, через пункт пропуска в Кузнице будет перекрыто ж/д сообщение. Это, безусловно, мера экономическая – потери от такого шага будут измеряться в финансах. Однако, в то же время ультиматум имеет и предупредительный характер. Если уж кто-то переходит к таким мерам, это означает, что в целом образ действий признан приемлемым и, в случае эскалации, может быть расширен.
То есть, речь, в случае продолжения мигрантского давления с беларуской стороны, идет о возможной торгово-транзитной блокаде Минска со стороны ЕС. Польша бы не сделала такого ультиматума, если бы существовала вероятность, что за такое ей самой грозят какие-то санкции. То есть, это история о том, что Варшава имеет со стороны Европы однозначную поддержку и расколоть Евросоюз мигрантами у тех, кто, возможно, имел такие цели, явно не получилось.
Собственно говоря, другие события с этого же вектора прямо сказанное подтверждают. Германия отреклась от возможного признания Лукашенко и от возможных договоренностей. Еврокомиссия заявила, что «диалог» – это лишь технические консультации. Общий месседж ЕС оказался в том, что проблема должна решаться при участии ООН и специализирующихся по беженцам организаций. Все стенания о «предательстве» Европы оказались пшиком, информационным шумом. ЕС продемонстрировал единство и твердость.
Но, конечно, самое важное и интересное за вчера – слова Путина о том, что Москва призывает беларуские власти к диалогу с оппозицией. Тут есть сразу несколько моментов, на которые стоит обратить внимание.
Первое. Не надо думать, что эта фраза имеет некое судьбоносное политическое значение в сегодняшних условиях, однако и считать ее пустой тоже вряд ли стоит. Будь подобное сказано числа эдак 14 августа 2020-го, власть в Беларуси стала бы другой в течение нескольких дней или недель. Сегодня положение у режима более устойчивое, однако и в нынешних условиях такие намеки из Кремля способны породить сомнения во многих головах чиновников и силовиков.
То, что Путин сказал то, что сказал, ровно в тот же день, когда Европа обозначила полную консолидацию, совершенно не выглядит случайным. Тут надо задуматься о том, что фрау Меркель, перед тем, как звонить в Минск, говорила с хозяином Кремля. Между двумя политиками существуют очень давние, не сказать, чтобы прямо дружеские, но достаточно глубокие и специфические отношения. По крайней мере, немецкая канцлерин умеет разговаривать с ним лучше, чем кто бы то ни было другой в западном политическом мире. Еще когда она впоследствии позвонила Лукашенко, первой мыслью было, что не стала бы она этого делать, если бы не нашла какого-то понимания по какому-то вопросу с Путиным, это очевидно. О чем именно они говорили, мы не знаем и вряд ли узнаем. Факт же в том, что в течение нескольких последовавших после этого разговора двух старых партнеров дней, Меркель позвонила в Минск, судя по последовавшему штурму границы, услышана не была, Европа синхронизировала позиции, а в тот же день, когда это стало понятно, очень чувствительный сигнал в сторону беларуского режима прозвучал со стороны Москвы – такой вот расклад.
То, что таким образом давят накануне референдума, давая понять, что деваться некуда и надо выполнять обещанное – наверняка. Мстят за «ботокс» в описанной мною ранее манере (с оттяжечкой, чтобы не была заметна прямая связь) – тоже, наверняка. Есть, скорее всего, еще множество моментов.
Но главное тут, наверное, другое. В острейший для режима момент, когда «игра ва-банк» близится к завершению с предсказуемым поражением, Европа и Москва выступили синхронно и оба эти выступления отнюдь не в пользу Минска.
Это может быть ситуационно, да. Но практика последних двух лет показывает, что даже хорошие для себя ситуации беларуская власть умудряется портить. Что уж говорить про нехорошие».